Alisa Taezhnayahttps://www.facebook.com/permalink.php?id=100001120700955&story_fbid=802039486510067вчера были на премьере "Хованщины" в Стасике — довольно мощной. помимо фразы "Заводилась баба злая, одинокая, большая", совершенно эпического самосожжения раскольников и сцены изнасилования девушки из немецкой слободы, там было то, ради чего вообще стоит жить. хор в русской опере, друзья, — это фак май лайф и то, что хоть раз обязательно нужно услышать живьем. и тут, конечно, лучше начинать с "Князя Игоря" или вот "Хованщины", которую будут показывать весь этот год
Екатерина Щербаковаhttps://www.facebook.com/photo.php?fbid=754969664609963Сподобилась Хованщину послушать в Станиславского.
От хора (коего там ооочень много) нарадоваться не могла. Голоса и у солистов - заслушаешься. Как и в старые добрые времена явно переигрывают Большой.
Ксения Дудникова (Марфа) и Дмитрий Ульянов (князь Хованский) порадовали голосами, как впрочем и все, кто раскрывал рот - повторюсь ,) Отдельный поклон Дмитрию Полкопину (Кузька) - всего одна песня, но КЛАСС!
Постановка замечательная. Не побоялись масштаба Мусоргского и длительности, и даже с редакцией соригинальничали: не принятую Римского-Корсакова употребили, а Шостаковича.
Мешало только одно - настойчивые попытки разума понять, что конкретно поют. Привычка, как оказалось, дурная такая появилась явно под влиянием заокеанских друзей всего мира (на этот раз из MetropolitanOpera). Приходилось практически не отлипать от бегущей строки, даже ее англицкий характера не смущал.
Гай Хановhttps://www.facebook.com/photo.php?fbid=887241474652270Посчастливилось вчера побывать на премьере "Хованщины" в театре имени Станиславского т Немировича-Данченко. Оркестр, исполнители - все на уровне. И постановка вроде о том, к чему привыкли: о вечном поиске истины в многострадальной, разрываемой кровавыми противоречиями, стране.
Но, рискну предположить, что Хованщина прежде всего о другой драме.
Хованщина - самая мрачная и страшная опера о всепоглощающей и сжигающей на своем пути любви. Жуткая история женщины, бросающейся от неразделенной любви в огонь, обманом и силой сжигающей себя вместе с тем, кого любит. Эта притча уровня Медеи, архетип коллективного бессознательного, а вовсе не историческая драма. Надо быть истинным женоненавистником, чтобы увидеть этот ужас испепеляющей любви, ревности и мести женщины. Удивительно, что такой закоренелый холостяк, проживший без женского внимания, как Мусоргский, смог понять и описать весь этот бред и ужас безответного женского чувства. Марфа - образ неукротимой женской любви-ненависти. Она и жертва, и палач. Страшная и разрушающая сила такой любви - сродни религиозной богобоязни. Не случайно неистовость и жестокость этого чувства доводит ее до религиозного экстаза и губит от невозможности прощать и жить без любви и Бога, в которого она верит. Без богоборческой идеи она просто всадила бы однажды ночью нож в грудь мужа, чтобы оставить его навеки только для себя.
Но правильнее говорить здесь не о любви, а о пронзительно-эгоистичной жалости к себе как жертве, взывающей к возмездию.
Пишет Лев Семёркин:http://lev-semerkin.livejournal.com/634268.html«ХОВАНЩИНА», А.Титель, МАМТ, 2015г. (4)
Первое действие мне совсем не понравилось. Мутная серая нечленораздельная тягомотина, бесконечная как забор.
Пьяный мужик ходит на коленях вокруг бочки – ну когда уже этот проклятый забор кончится!
И на взгляд мутно и на слух - ни одного слова не разобрать.
Забор это декорация такая из серых досок, одна на весь спектакль. Она и на завтрак и на обед и на ужин, и хоромы князя и скит. Один серый забор и вместо Москвы-реки и вместо Василия Блаженного.
Опера без главного героя, без сюжетной линии, сложная драматургически, ее можно поставить как контрастные выразительные сцены, однообразие ее убивает. Кто все эти люди, чего хотят, что делают? Только в одном эпизоде возникла драматургия и появился смысл – разборка трех «олигархов», Хованский, Голицын и Досифей обсуждают политические перспективы. У Хованского кстати и дикция была в порядке – пел выразительно, каждое слово слышно и понятно.
После антракта спектакль встал с колен и на фоне того же забора возникли мизансцены, началось действие.
Не сразу, в первом же эпизоде зачем-то помыли в тазу одетого ребенка, одеть его приказал внутренний цензор, лучше бы он приказал помыть его за сценой, только отвлекает.
А вот начиная со следующей все стрелецкие сцены удались. И поставлены зрелищно, картинно и спеты внушительно. Вот только слов по-прежнему было не разобрать, исключение то же, что и в первой части – Хованский, здесь он раскрылся развернулся. Яркий персонаж – и видный из себя и внятный.
Убили Хованского и яркость из спектакля стала уходить, вместе с ней и смысл. Досифей ординарный «чиновник по делам религии», совсем без харизмы и огня в финале не было.