Был в Большом театре до войны бас Иван Алексеевич Сердюков (1886 - кон. 1940-х). Знаю его только по одной записи - партии Орлика в сцене из "Мазепы" с А.П. Ивановым 1940 г. Правда, на пластинке фирмы "Мелодия" он указан неправильно как "А. Сердюков" (
http://records.su/image/comment/33183).
О нём больше ничего не слышал, кроме анекдота, который рассказывает И.И. Петров в своих мемуарах: "Был у нас бас Сердюков, обладавший зычным голосом. Он пел такие характерные партии, как Малюту в "Царской невесте". Но часто путал слова, и путал так, что все актеры и публика не могли сдержать смех. Однажды он вышел и спел: "Григорий, где же крестница тво... моя?" Потом, обращаясь к опричникам, объяснял: "Любовница Грязного. Мы из Каширы увезли ее. Коса, как искры, и глаза до пяток"".
Но вот случайно наткнулся на воспоминания С.В. Рацевича, узника Гулага, и прочитал про трагическую судьбу И.А. Сердюкова:
"Через несколько дней после премьеры "Жрицы огня" (оперетта Н. Валентинова
- М.) в состав театра был принят бас Большого театра Иван Сердюков, осужденный за то, что попал в оккупационную немцами зону под Москвой. По словам Сердюкова, которому к тому времени было за шестьдесят, он до революции выступал вместе с Шаляпиным.
С большим вниманием, тепло и сердечно встретили жители Соцгородка выступление Сердюкова на очередном концерте культбригады. Артист покорил слушателей музыкальностью и культурой исполнения, приятным бархатным басом, отличным мастерством и техникой передачи оперных арий и таких популярных произведений, как "Элегия" Массне и "Заздравный кубок" Бетховена (возможно, имеется в виду "Шотландская застольная"
- М.).
Наличие в нашем театре оперных певцов: А. Леман, Е. Коган, В. Тихонова, С. Сахарова, П. Горского, А. Шаховцева позволило художественному совету говорить о постановке несложных опер.
Вначале взяли популярную, но не очень сложную оперу Верди "Травиата" с такими исполнителями главных ролей: Виолетта - А. Леман, Альфред - А. Шаховцев, Жермон - П. Горский, доктор - И. Сердюков.
Не так то легко было перестроиться с оперетточного жанра на оперный. За исключением трех-четырех музыкантов, никто не играл в симфонических оркестрах, никогда не сопровождал оперные спектакли. Больше всего выкручиваться приходилось дирижеру оркестра Поль Марселю. Имея в своем распоряжении пятнадцать музыкантов, он должен был добиться оперного звучания оркестра, в котором отсутствовали такие необходимые инструменты, как скрипка-альт, контрабас, вторая виолончель, а у духовиков - фагот, флейта, валторна, бас. Очень кстати в театр приняли таллинскую пианистку Пипенберг, которую сразу же ввели в состав оркестра. Нуждался в пополнении и хор, в который мобилизовали всех свободных вокалистов и даже драматических актеров, имевших голос и слух.
Погрешностей в исполнении "Травиаты" оказалось немало, но, тем не менее, опера понравилась, Зрители с наслаждением слушали пение А. Леман и П. Горского, любовались темпераментными испанскими танцами в постановке балетмейстера Брауземана и с неослабевающим вниманием слушали чарующую музыку Верди.
Теплый прием "Травиаты" позволил коллективу театра и дальше дерзать в области оперного искусства. По рекомендации Сердюкова, взялись за постановку оперы "Русалка" Даргомыжского. Печатные программки в типографии вовремя не заказали и мне пришлось на первых показах оперы стать комментатором - рассказывать о творчестве Даргомыжского, знакомить зрителей с содержанием оперы и играющими актерами.
Перед первым показом оперы, уже готовый к своему выступлению, я зашел в гримировочную. Все участники тщательно накладывали себе грим и только одетый в лохмотья Сердюков, играющий роль мельника, ничего не делал, скучая, разглядывал себя в зеркало. Естественно я поинтересовался, почему он себя не гримирует, на что получил поразивший не только меня, но и всех присутствующих ответ:
- Я не умею гримироваться...
- Не может быть, Иван Алексеевич, - вырвалось у меня, - вы пели с Шаляпиным, а Шаляпин не только сам прилично гримировался, но и охотно учил других певцов и актеров этому искусству.
- Ну, то Шаляпин, а то мы... Не надо сравнивать... Нас обычно гримировал театральный парикмахер.
Долго раздумывать не было времени. Я сбросил с себя фрак, засучил рукава сорочки и принялся гримировать Сердюкова. Приходилось очень спешить. В зале раздался первый звонок. Как на зло попалась коробка с со старым, засохшим и грязным гримом. Спасибо, выручила своим комплектом гримировальных карандашей уже загримированная Леман.
Пришел недовольный чем-то Баранов. Увидав, что я не успеваю загримировать Сердюкова, стал упрекать меня в бездеятельности, что по моей вине задерживается начало спектакля. Это меня возмутило:
- Скажите спасибо, что я по собственной инициативе зашел в гримерочную. Мог по третьему звонку занять свое место на кафедре перед сценой. Кто тогда гримировал бы Ивана Алексеевича? Прежде, чем набрасываться, разберитесь, в чем дело. Лучше задержите начало на пять-десять минут. Все равно, пока мельник не будет готов, начинать оперу нельзя.
Баранов молча выслушал мой довольно резкий ответ и вышел из гримерочной. Ровно через пятнадцать минут он опять зашел в гримерочную и, увидав неузнаваемо загримированного Сердюкова в сложном образе сумасшедшего старика-мельника, засиял от удовольствия и, как ни в чем не бывало, деликатно спросил:
- Теперь можно начинать спектакль?
Cпектакль начался и надо сказать произвел неизгладимое впечатление не только на зрителей, но и на нас актеров. Может быть мы, как более искушенные в искусстве, сильнее почувствовали всю отточенную и филигранную отделку звука у Сердюкова в каждой музыкальной фразе. Сердюков не только отлично справился с трудной партией мельника, но и обнаружил незаурядные актерские данные. Теперь нас не надо было убеждать, что такой актер действительно мог дублировать Шаляпина в "Русалке" на прославленной оперной сцене в Москве. Опера имела несомненный шумный успех у зрителей.
Следующей оперой, которую мы готовили к постановке, должен был стать "Севильский цирюльник". Но постановка была сорвана из-за отъезда из Вятлага дирижера нашего оркестра Поля Марселя, освободившегося из заключения в связи с окончанием срока, определенного судом. Уже в его отсутствие поставили несколько сцен из оперы Гуно "Фауст" и на этом постановка оперных спектаклей закончилась. Кроме того, в "Фаусте" нас и публику разочаровал Сердюков. У всех сложилось впечатление, что роль Мефистофеля он до конца не выучил и поэтому играл из рук вон плохо. Уже после моего освобождения из лагеря, Сердюков, имевший восемь лет заключения, ещё оставался в театре. Свободы он так и не дождался. Отчего-то заболел и умер в Пятом лагпункте".
http://lit.lib.ru/r/racewich_a_c/text_0340.shtml 
