6 мая 2018
Дирижер Туган Сохиев
Герман Кристиан Бенедикт
Томский Эльчин Азизов
Князь Елецкий Игорь Головатенко
Чекалинский Марат Гали
Сурин Вячеслав Почапский
Чаплицкий Иван Максимейко
Нарумов Владимир Комович
Распорядитель Игорь Цуркан
Графиня Лариса Дядькова
Лиза Мария Лобанова
Полина Оксана Волкова
Гувернантка Елена Новак
Маша Оксана Горчаковская
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА В ИНТЕРМЕДИИ:
Прилепа
Альбина Латипова
Миловзор (Полина)
Оксана Волкова
Златогор (Граф Томский)
Эльчин Азизов
https://www.bolshoi.ru/performances/2997/roles/#20180506140000twins_enПИКОВАЯ ДАМА. ГАБТ. РИМАС ТУМИНАСMay. 15th, 2018 at 12:44 AM
https://twins-en.livejournal.com/152785.htmlС самого начала увертюры я подумала, что насколько не люблю «Евгения Онегина» Чайковского, настолько люблю его «Пиковую даму». Насколько не могу принять упрощения пушкинского сюжета в первой опере, настолько восхищаюсь углублением сюжета, усложнением характеров, остроте конфликта и контрастам настроений во второй… И, конечно же, это тема Римаса Туминаса. Словно для него создана… Ну а постановка Римаса Туминаса «Пиковой дамы», оказалась, создана прямо для меня…
С первого взгляда, сразу же как только подняли занавес, у меня возникла мысль, что эта «Пиковая дама» составит дилогию с «Евгением Онегиным» в Вахтанговском… Та же темная сцена, справа все та же серо-бежевая колонна, стена (не хватает зеркала, но, как оказалось, всему свое время)… К ним добавилась черная конструкция, которая в моем ассоциативном ряду почему-то совпала с лесами для подъема колон в Исаакиевском соборе (вернее, с тем как я их представляю по виденному макету). Я напряглась, прикинула, подумала и подогнала в «своей» хронологии событий строительство Исаакия к действиям «Пиковой дамы». Помню, что после премьерных спектаклей в феврале многие ругали, что в постановке мало Петербурга, так вот для меня Петербург – вот там, в этой колонне, в этих лесах, тенях от них…
В самом начале четко по либретто оперы появились няньки и гувернантки (цвет их платьев еще сильнее убедил меня насчет дилогии с ЕО), девочки и мальчики – началась прогулка в Летнем саду с детским парадом. Чистые голоса девочек: «Гори, гори ясно», за ними мальчишки, такие трогательно-смешные в своей серьезности: «Мы все здесь собрались на зло врагам российским». И вот тут на этом контрасте между забавным видом мальчиков в коротких штанишках и цилиндрах и серьезности речевки детского построения на меня накатила та же смесь радости и тоски, что обычно бывает в Летнем саду. И я снова подумала, что все же Петербурга здесь много, только не декорационно, а настроенчески.
Сцена в летнем саду поставлена очень трогательно, красиво, радостно и светло. Насколько мило бегут мальчишки к «своим», услышав «вольно». В этот момент почти забываешь о том, какой спектакль смотришь и какая грусть ждет впереди. Вообще, думаю, не ошибусь, что «Пиковая дама» - самый «густо населенный» спектакль Туминаса. Но что интересно, толпа всегда появляется к месту. Режиссер не пытается наполнить действием музыку, которая прекрасна сама по себе, все массовые сцены осмыслены и имеют свой посыл. Режиссер оставляет главенствовать музыку, драматическая составляющая добавлена искусно и тонко. Так и прогулка в летнем саду с ее радостным окрасом усиливает ощущение невероятного одиночества, которое возникает при появлении Германа.
Когда появился Герман (у нас его партию держал Кристиан Бенидикт), я сначала чуть ли не в отчаянье подумала, что на героя он не потянет, запереживала, ну как же (КАААК) его сможет полюбить Лиза. Можно подумать, что любовь ищет своего объекта, руководствуясь логикой и стандартами привлекательности. Второе разочарование меня постигло, когда Герман зазвучал – я даже не сразу смогла подобрать определение его голосу, с одной стороны тенор, как тенор, но… опять голос какой-то безликий, невыразительный. Чуть позже объяснение и обоснование нашлось всему…
Так вот при появлении Германа стало понятно, что спектакль построен на контрастах и противопоставлениях – только что светлая и радостная сцена в Летнем саду, сменилась мрачной, тревожной картиной признания Германа Томскому о своей безнадежной любви, и следом толпа радости солнечному дню. Это переключение с осознанного личного отчаяния на безграничное всеобщее счастье снова заостряет личный конфликт Германа – как же горько быть в отчаянье среди счастливой толпы, быть одиноким и чуждым этому обществу. Именно с этой сцены я обратила внимание, насколько же прекрасен и значим свет в этой постановке! Эти постоянные переключения от света к мраку, снова к свету, и снова к мраку… И, пожалуй, самый сильный, самый контрастный переход от света к мраку перед сценой «Мне страшно». Вот только что светлый радостный момент признания Князя Елецкого и практически тут же темнота заполняет сцену и всем страшно… В этой сцене мурашки по спине побежали и у меня. Сцена выдержана в лучших традициях саспенса…
А самая светлая сцена – конечно же, сцена объяснения Германа с Лизой (Мария Лобанова, которая была введена взамен заболевшей Анны Нечаевой). Это сцена провожает зрителей на первый антракт, давая им ничем не обоснованную надежду и веру в силу любви.
Во втором действии появилось таки зеркало. И с одной стороны я обрадовалась, что угадала, что оно будет, раз уж я решила, что это диптрих с ЕО, но с другой стороны, поначалу качество зеркала меня совсем не устроило – ну что это такое. Но… стоило высшему обществу развернуться и отразиться в нем, как сцена стала удивительно гармоничной и… какой-то знакомо-корпоративной – казалось, что практические такие же отражения я вижу каждый раз на корпоративах... А еще мне сцена бала напомнила картины импрессионистов – Мане, Сислей. Как и, забегая вперед, и картина игры…
Сцена бала была украшена пасторальной интермедией, которая сама по себе является шедевром, как впрочем, и все у Холиной. Это такой изящный спектакль в спектакле, который можно давать и как отдельный номер в больших и веселых концертах из разряда «нескучной классики».
Именно на балу мне стало понятно, кто же такой Герман, почему он в этой постановке такой – то ли рыхлый, то ли просто непримечательный. Когда Герман запел «Проклятье! О, как я жалок и смешон!», я подумала, что, возможно, Туминас ухватился именно за это собственное восприятия Германа, и от этого определения и создал его. Почему же его полюбила Лиза, проигнорировав невероятной красоты и обаяния князя Елецкого (Игорь Головатенко), возможно, гипноз страха тому виной, а может быть внутренняя тайна завлекла. Не суть… Возможно, Лиза вообще была из тех девушек, которым хотелось необычных чувств… А важно то, что в итоге Герман раскрывается, драматически раскрывается. И если я в начале спектакля думала о невыразительности внешности и голоса, то к финалу я разглядела ту скрытую одержимость, которая и побуждает обыкновенного человека поверить в мистику, провидение, в свою исключительность.
Сила драматической игры Кристиана Бенидикта становится заметна, начиная со сцены явления графини, далее свидание с Лизой и наконец игра. Тут становится страшно очевидно абсолютное ментальное перерождение Германа. И если вначале, когда Чекалинский и Сурин, явно издеваясь, подбрасывают историю графини, Герман кажется подавленным, сконфуженным, стыдящимся своего желания играть, но обязательно выиграть, то в сцене игры никакие издевки его не трогают. И хотя во всем его облике проявляется нездоровая одержимость, кажется, что в этой одержимости он обрел чувство самоценности. И это противоречие между одержимостью и уверенностью устрашает, ибо понимаешь, к чему это все ведет – к окончательному разрушению личности… И я уверена, что даже будь третьей картой туз, разрушение было бы неминуемым.
Сцена игры чрезвычайно эффектна… Надо сказать, я очень люблю снег Туминаса. И на протяжении всего спектакля я себя уговаривала, что вряд ли Туминас был вдохновлен прошлогодним майским снегом и добавит таки его… Но снег мне вполне заменили летящие карты…
Это получился спектакль о том, куда приводят мечты. Умеем ли мы понять, о чем именно мы мечтаем, умеем ли расставлять приоритеты и делать выбор… и сможем ли принять и исполнение заветной мечты… а если мечта исполнилась не так, как мы планировали?... Кто из нас готов повиноваться воли Божьей… В общем, драма. Как и всегда у Туминаса, впрочем.
