По "Трубадуру" – пли!http://www.ng.ru/culture/2016-03-21/10_trubodur.htmlПремьера знаменитого опуса Верди в Парижской опере
Владимир Дудин«Трубадур» Верди в парижской Опера Бастий в постановке Алекса Уйе, одного из шести худруков авангардного театра La Fura dels Baus, получился настоящим блокбастером с участием звезд мировой оперы. В премьерном блоке участвовали Анна Нетребко и ее супруг Юсиф Эйвазов, правда, в разных составах. Вместе «Трубадура» они споют летом в Берлинской государственной опере.
...
Особой режиссерской работы, кроме качественной разводки, замечено не было. Присутствовавшая среди зрителей мировая дива Анна Нетребко на вопрос о том, кто есть кто – кто наши и не наши, немцы и французы или кто-то еще, ответила, что режиссер им ничего толком и не объяснил. Певица призналась, что была рада тому, что ее участие в этой постановке завершилось. Тысячной толпе слушателей – за неимением интересного режиссерского решения – ничего не оставалось, как наслаждаться высоковольтным вокалом, а в этой опере, как известно, можно услышать первачей фактически во всех вокальных амплуа: сопрано, меццо-сопрано, тенор, баритон, бас. Тренд Парижской оперы сегодня – активное включение в афишу суперзвездных имен наряду со звездами, только-только начинающими восходить на оперный небосклон. В двух составах парижского «Трубадура» можно было услышать Анну Нетребко, Екатерину Семенчук, Лучану д’Интино, Марсело Альвареса, Юсифа Эйвазова, Людовика Тезье, Виталия Билого, Роберто Тальявини. По велению судьбы и, вероятно, решению менеджмента, молодожены – Анна Нетребко в партии Леоноры и Юсиф Эйвазов в партии Манрико, собственно, трубадура – спели вместе только на генеральной репетиции. Партнером Нетребко на протяжении всех спектаклей с ее участием был давний игрок на вердиевском поле Марсело Альварес, а Юсифу Эйвазову было суждено петь с китаянкой Хуо Хе. Однако фанаты Нетребко уже забронировали билеты на июль в Берлинскую государственную оперу – Анна и Юсиф выступят вместе в остроумном спектакле Филиппа Штёльцля.
Юсифу Эйвазову досталась сопрано не последнего ряда, но, увы, лишенная магического обаяния его супруги. Сопрано Хуо Хе «наливала» партию своим крупным, жирноватым голосом, подчас пережимая и теряя чистоту интонации. Ее первый выход во второй картине первого действия очень напомнил мизансцену из булгаковской «Белой гвардии»: Леонора с ее дворянской прической, одетая в вязаную шаль до пола, на мгновение стала Леночкой Тальберг, вызвав поразительное ощущение дежавю. В этом спектакле центром притяжения слушательского внимания оставались тенор и меццо-сопрано – Манрико и его приемная мать, цыганка Азучена. Сливались они и по темпераменту. Многоопытная Лучана д’Интино изумляла разумностью распределения вокально-эмоциональных сил, следя за «температурой» своего вулканической силы голоса, «подбрасывая», где надо, «поленьев» и мастерски гася пламя страстей, уходя на нежное пиано в дуэтах с сыном, обреченным, как и она, на смерть. Выходы Юсифа Эйвазова были похожи на вспышки на этом черном солнце. Он выбегал на сцену, словно лев, заряжая энергией огромный зал оперы на площади Бастилии. Поющий в манере старой итальянской школы, он вызывал в памяти голоса великих певцов прошлого – Джильи, Лаури-Вольпи, Корелли. Все верха партии Манрико, включая верхнее, прорезавшее оркестр до в легендарной stretto, он брал с таким запасом, что хватило бы еще на пару коллег.
Свою карьеру Эйвазов выстраивает разумно, не гонясь за количеством, – как в старину, когда певцы думали о долгожительстве своего голоса. 2 июня певцу предстоит впервые выступить на сцене Мариинского театра в партии Отелло, а в октябре Юсифа и Анну ждут в Большом театре – в «Манон Леско» Пуччини. В августе эту же оперу они исполнят на Зальцбургском фестивале.
Париж–Санкт-Петербург
