http://www.izvestia.ru/news/49233519 июня 2011
«Мне нравится, как изменился конкурс Чайковского. Каждый участник может сделать шоу»
Барри Дуглас, пианист
На 14-м Международном конкурсе имени Чайковского стартует второй тур соревнований пианистов. В судейской бригаде — выдающийся ирландский музыкант Барри Дуглас. В своем "Твиттере" он регулярно пишет о пребывании в Москве, но без подробностей. "Известия" расспросили его в более полном формате.
В 1986 году вы стали обладателем первой премии конкурса. Эта победа стала поворотным моментом в вашей карьере?
Безусловно. Изменение моей жизни наглядно демонстрирует гастрольный график до и после конкурса. Если до 1986 года я давал около 30—40 концертов в год, то затем – примерно 120.
Вы дважды участвовали в соревновании. Но первый раз – в 1982-м — вам не удалось даже пройти во второй тур.
Мне было всего 22 года. Я не был морально подготовлен к этому испытанию и не воспринимал свое выступление всерьез. Поэтому ничего дельного не получилось. Я не планировал триумфального возвращения, но однажды просто подумал: я люблю русскую музыку, русскую публику. Почему бы не попробовать еще раз?
Изменилось ли что-нибудь в конкурсе со времен вашего участия?
Конкурс, конечно, стал другим. Но все эти метаморфозы мне по душе. Много новых идей привнесли в этот раз маэстро Гергиев и руководитель рабочей группы Ричард Родзинский. По сравнению с 1986 годом программа стала свободней, большую часть произведений исполнитель выбирает сам. У каждого участника есть возможность сделать своего рода шоу.
Раньше членов жюри было намного больше. Это влияло на объективность судейства?
Количество членов жюри не главное. Намного важнее, чтобы система выбора и обсуждения была корректной. В этом году на конкурсе пианистов собрали небольшую судейскую команду – восемь человек. Но все они высокопрофессиональные люди и зрелые музыканты. Уверен, что это залог грамотной и правильной оценки участников. Коллеги с самого начала доверили мне должность генерального секретаря первого тура. Мне кажется, что для этого поста даже можно было бы выдать специальную форму (смеется).
Вы выступаете и как дирижер. Что подвигло вас на это нелегкое поприще?
В моей жизни было все наоборот: я хотел стать дирижером до того, как стал пианистом. Я немного владел виолончелью, всерьез занимался кларнетом. И только, когда мне исполнилось шестнадцать, я начал совершенствовать навык фортепианной игры. Потому что встретил замечательную музыкантшу – Фелиситас Ле Винтер, она была воспитанницей Эмиля фон Зауэра. А он, в свою очередь, учился у самого Ференца Листа. Благодаря общению с этой женщиной я понял, как прекрасно быть пианистом.
Вам, наверное, было безумно трудно, ведь исполнители начинают осваивать свое ремесло с раннего детства?
Минимальные навыки у меня были, но все равно я сильно рисковал. К шестнадцати годам у музыкантов практически полностью формируются мускулы рук. Когда я начал серьезно заниматься фортепиано – по шесть—восемь часов в день – у меня не было права на ошибку.
Что для вас дороже – оркестр или фортепиано?
Я считаю, что оркестр – тот же инструмент, что и фортепиано. Двенадцать лет назад я организовал свой оркестр «Ирландская камерата». У меня прекрасные отношения с коллективом, все мы друзья. Поэтому когда я дирижирую, я словно играю на рояле. Все получается так же непринужденно и естественно.
Вам довелось брать уроки у знаменитого русского пианиста и педагога Евгения Малинина, ученика и ассистента великого Нейгауза. Русская школа оказала влияние на ваше становление?
Евгений Малинин сильно повлиял на стиль моей игры. Я многому у него научился. Например, разнообразно трактовать тембры фортепиано – заставить его звучать как оркестр, орган, кларнет. Он вдохновлял меня манерой исполнения, присущей только русским. Как правило, музыка у них звучит предельно естественно. В восемнадцать лет моим кумиром был Эмиль Гилельс. В девятнадцать я вживую услышал игру Святослава Рихтера. Меня поражала не только их превосходная техника. Я всегда восхищался интеллектуальностью их игры, глубокими философскими концепциями, которые они смогли открыть слушателю. Сегодня, по-моему, эти качества особенно ценны.
Вы художественный руководитель Международного фортепианного фестиваля в Манчестере. Уровень исполнителей растет или падает?
На мой взгляд, пятьдесят лет назад индивидуальности были ярче. С развитием технологий, появлением интернета стало доступно большое количество вариантов исполнений. Многие музыканты просто начинают копировать какую-нибудь из этих манер. Это плохо. В рамках искусства, по-моему, всегда нужно держать себя немного закрыто. Важно сконцентрироваться на своих особенностях и стараться их подчеркнуть.
Чем порадуете нашу публику в ближайшем будущем?
Я планирую посетить Россию в следующем году с сольным концертом, но пока не могу точно сказать, какой будет программа. Уверен, что я исполню много фортепианных произведений Брамса, потому что сейчас готовлюсь к записи компакт-диска с его сочинениями.
Чем вы занимаетесь в свободное от музыки время, если такое, конечно, есть?
Я живу в Париже. Когда у меня возникает возможность отдохнуть, люблю гулять по городу, сидеть в кафе, читать. Я умею организовывать свой календарь. Конечно, мне трудно все успевать. Тем не менее у меня есть время и для работы, и для семьи, и для путешествий.
