Из январской серии исполнений «Травиаты» в Большом театре я побывал на двух исполнениях – 9 и 10 января. Ни одну оперу я не знаю вплоть до таких подробностей, как «Травиату». В этой великой опере я прямо в каждый момент знаю, какая следующая строчка, и о чём в какой сцене солисты поют. Поэтому при прослушивании «Травиаты» мне совершенно не нужны субтитры. Я только не знаю дословного перевода каждой фразы. С восполнением этого пробела мне бы могли помочь субтитры (которые, повторюсь, просто для восприятия оперы не нужны). Но их в Большом театре НЕ ВИДНО! Потому что сцена слишком яркая, а субтитры слишком тусклые. Чтоб увидеть субтитры, нужно закрыть чем-нибудь сцену. В качестве этого «чего-нибудь» могут выступить естественные препятствия в виде голов впереди сидящих зрителей. Поэтому на «Турандот», где субтитры действительно были мне нужны, их было увидеть гораздо проще. Сделали бы уж тогда табло, а не проектор, уж в самом известном театре страны-то можно! Вот в Стасе-то табло!
О музыке «Травиаты» можно говорить бесконечно. Действительно, величайшая опера, и в этом я ещё два раза убедился. (Хотя другие оперы, в том числе того же Верди, я обидеть совершенно не хочу – например, тот же «Трубадур», трансляцию которого я слушал ночью, как минимум не хуже). И дирижеры
Лоран Кампеллоне (в среду) и
Павел Клиничев (в четверг) вместе с оркестром Большого оба раза сыграли просто прекрасно! Никто на фоне оркестра не терялся, и звук был такой чистый!
9 января я живьём послушал первую в новом году оперу – любимую «Травиату» с таким восхитительным составом – вновь выступили бесподобные
Альбина Шагимуратова и
Василий Ладюк, и выступили в этот раз ещё более ярко, чем в прошлый раз, видимо, потому что тогда они были уставшие, а сейчас – свеженькие после новогодних каникул. И Альбина встречала Новый год в Казани, а не в каком-нибудь там Хьюстоне – ей не нужно было акклиматизироваться, и Василий, видимо, давно никуда не летал, хотя он, мне кажется, ещё более стабилен в плане вокальной формы. В этот раз у Альбины уже ничего нигде не качалось, за крайне редкими исключениями, и имевшаяся в тот раз небольшая качка превратилась в красивое вибрато. В этот раз и в начале оперы у Альбины было гораздо меньше недостатков в сравнении со следующими картинами. В первых фразах Виолетты звук уже был удивительно ровным, единственное, чего мне не хватало, - это яркой индивидуальности в голосе, которая (по крайней мере как казалось) проявилась несколько позже. Рассказывая о выступлении любой певицы в партии Виолетты, нельзя не упомянуть об исполнении главной арии (под «E strano» я понимаю всю арию, до самого конца первой картины). Мне кажется, что у Альбины E strano несколько отличается по манере пения от остальной партии – здесь, в отличие от всех других фрагментов, в некоторых местах чувствуется нажим, что мне нравится чуть меньше. Конечно, в этот раз Альбина уже не совсем «давила» громкостью, но может быть, это просто меньше заметно в боковых ложах. Но некоторые длинные ноты прозвучали всё-таки с некоторым нажимом – в ариях, которые считаются колоратурными, мне больше нравится всё-таки когда длинные ноты зависают максимально завораживающе и вообще без нажима. А в остальном это было потрясающее исполнение, с восхитительным звуком и разнообразием динамических оттенков (которое стало ещё более изумительным в следующих картинах). Надо сказать, что когда Альбина первый раз сделала пианиссимо (где-то в середине первой картины), то звук совсем чуть-чуть потускнел, а потом пиано и пианиссимо у певицы стали получаться так же неподражаемо, как и во второй картине в прошлый раз, если не ещё лучше. И с голосом Ладюка голос Альбины сливался потрясающе.
В этот раз в исполнении Альбины Шагимуратовой безумно понравились не только вторая картина, но и третья и четвертая тоже. Вот прямо в каждой фразе интонация соответствующая, точно продуманная и вообще тембр совершенно потрясающий и очень подходящий. В третьей картине, когда идет карточная игра, Виолетта 3 раза поёт «Ah, perché venni, incauta! Pietà di me, gran Dio!» (в итальянском либретто почему-то эта фраза написана 1 раз, но в действительности она повторяется 3 раза, возможно, с некоторыми словесными вариациями, а в сокращенной колобвской редакции – 2 раза). Как мне рассказали ещё весной 2005 года, когда я впервые услышал про «Травиату» (не саму оперу, а её пересказ только), один из эквиритмичных русских переводов этой фразы – «Ах, зачем я здесь, о Боже, сжалься, сжалься ты надо мной», и эта фраза повторяется 3 раза, по крайней мере так было, когда провинциальные театры оперы и балета привозили русскоязычную «Травиату» на гастроли около 30 лет назад. Потом, к сожалению, я надолго забыл о «Травиате», и сюжет мне рассказали снова весной 2009 года (уже после того, как я живьём услышал «Шедевры оперной классики»), снова процитировав этот небольшой фрагмент в русскоязычном эквиритмичном переводе. Так вот, я к чему – Альбина пела эти слова более темным оттенком звука, который вызывает чуть меньше ярких эмоций, однако всё равно в той сцене Шагмиуратова была на голову выше всех остальных исполнителей. (Жермон-старший, как известно, появляется на балу у Флоры значительно позже). Однако, здесь в постановке замечен некоторый ляп: не совсем понятно, как он, если только приехал на бал, знает, что сделал Альфред по сюжету всего пару минут назад. Будем считать, что пока он добирался до залы, в которой проходит бал, ему кто-то успел сказать. Я слышал ещё другую версию: Жорж Жермон хорошо знает характер сына, и (притом, что знает, что сын обещал отомстить) он прекрасно понимает, что Альфред сделал, даже до входа на бал. А этот эпизод (где Альфред хочет выбежать, но в дверях неожиданно вырастает отец), как предположили некоторые посетители театра, режиссеры собезьянничали у создателей фильма «Амадеус». Однако по итальянскому либретто (
здесь) отец входит всё-таки раньше, чем в постановке Большого, и своими глазами видит поступок сына. Возможно, такой звук, которым пела Альбина в начале третьей картины, и подходит в наибольшей степени для названных фраз – лучше раскрывает переживания героини. А вот слова «Alfredo, Alfredo, di questo core non puoi comprendere tutto l'amore...» и продолжение этого небольшого монолога Виолетты прозвучали так проникновенно, очень светлым звуком на piano, столько вообще было в пении чувств, просто словами не описать. И ансамбль в финале второго (по оригинальному либретто) акта был исполнен просто потрясающе, возможно, лучше, чем когда-либо на моей памяти – и восхитительно сливался с остальными исполнителями, очень заметно добавляя звуку яркости, великолепный голос Альбины Шагимуратовой. Вот так должно звучать в ансамблях по-настоящему яркое сопрано! К счастью, певиц, настолько украшающих ансамбли, я слышал и прежде, хоть и их (которых я живьём слышал) можно пересчитать по пальцам одной руки.
После бала у Флоры в постановке Большого сразу, без паузы на смену декораций, следует прелюдия к третьему акту, которая очень ярко рисует дальнейшее развитие сюжета и без которой также невозможно представить эту великую оперу. Смена декораций происходит под звуки прелюдии под полупрозрачным занавесом. Огромный карточный стол увозят, к счастью, медленно и не с таким грохотом, с которым привозят, но 22 декабря его всё-таки умудрились обо что-то грохнуть, когда он был уже почти не на сцене. И начинается последняя картина – трагическое угасание Виолетты. И с тем, что я услышал как в среду, так и в четверг, не сравнится ни одно из многочисленных посещенных мною исполнений «Травиаты» (разве что умирающая Виолетта Хиблы Герзмавы или Виктории Носовской). Сначала (в хронологическом порядке) рассказываю об Альбине Шагимуратовой. Addio del passato прозвучало так, что вообще придраться совершенно не к чему – при ярком и удивительно ровном звуке интонации, полностью соответствующие чувствам. Как мне в среду показалось, лучшее исполнение второй арии Виолетты на моей памяти. Хотя по Addio del passato я особенно никого не сравнивал, поэтому (это всё размышления вечера среды) даже затруднялся назвать певицу, которая была бы с этой арией на втором месте. Сначала я вспомнил Хиблу, но потом понял, что это всё-таки Виктория Носовская, которая, к сожалению, находясь в отличной вокальной форме, так и не спела Виолетту целиком. Дуэт «Париж покинем» также оставил очень сильное впечатление, такое же, как и все остальные сцены из оперы. Однако тут я понял, что этот фрагмент, наиболее ярко получившийся на концерте в Английском клубе, Виктория Носовская (по впечатлению) исполнила ничуть не хуже, чем сама Шагимуратова! Конечно, Виктория не очень стабильна и на двух других концертах, на которых я её слушал, понравилась меньше, но 16 сентября она просто выше головы прыгнула! Но только я не знаю, смогла бы она заполнять звуком большие залы. И, наконец, финал оперы: Виолетта просит Альфреда оставить на память портрет и жениться на девушке, которую Альфред, возможно, полюбит. Насчет того, как пела Альбина почти все фрагменты, я уже выше сказал – в декабре не было настолько сильного впечатления от последней картины. И в этот раз (впервые) я провел параллели (возникающие в наибольшей степени ближе к концу монолога, перед тем, как в последний раз одновременно поют отец и сын) с финальной арией ещё одной моей любимой оперы – «Нормы». Конечно, музыка отличается очень значительно, потому что сюжет очень отличается. Но параллели такие: в финальном монологе (или в финальной арии) главная героиня дает последние наставления, обращаясь к тем или иным персонажам из оперы. Норма, например, просит отца не убивать детей. Ещё две мои самые любимые оперы объединяет то, что они на самой первой премьере «блистательно провалились» - так сказал Беллини. Также на музыку «Травиаты», возможно, повлияло вступление ко второму акту «Нормы». Подобное мнение высказывал, в частности, Г.Маркези.
Как бы ни восхищала великолепная Альбина, бесподобный
Василий Ладюк спел по крайней мере не хуже, а может быть, ещё лучше, просто партии и голоса у них разные, невозможно их сравнить (подробности
здесь).
Альфред –
Алексей Долгов – как и в декабре, на фоне двух звезд мировой оперы потерялся. Он вроде распелся к дуэту с Виолеттой после Застольной и исполнил этот фрагмент очень ярко, но в арии Альфреда звук снова стал каким-то немного глуховатым и не очень чистого тембра. Так он и допел всю партию.
И на следующий день я решил совершить вояж на Венеру, которая очень заинтересовала меня на новогоднем концерте «Культуры». Сначала показалось, что Венера далеко не так хороша, как можно было предположить. Примерно такие же заключения делали в своё время астрономы о планете Венере. Голос
Венеры Гимадиевой сразу показался гораздо более слабым, чем у Альбины Шагимуратовой, тембр сначала показался малоинтересным. Самая обычная Виолетта, короче, с самым обычным для начала этой партии голосом, примерно как в Стасе, когда поёт не Хибла. Но, похоже, я просто не привык сразу к её голосу (и она тоже по ходу партии прибавляла): ведь забегая вперёд, можно сказать, что сцену угасания Венера Гимадиева исполнила (по впечатлению) по крайней мере не хуже Альбины Шагимуратовой, находящейся в такой прекрасной форме, а местами, возможно, даже лучше. Но редакций «Травиаты», в которых сцена угасания перенесена в начало, к счастью, я пока не слышал, а поэтому рассказ об одном оперном дне на Венере следует начинать с несколько других фрагментов. Застольная и следующий дуэт – ничего особенного, как и в исполнении этой части партии Шагимуратовой образца 22 декабря. Однако к концу дуэта стало заметно, что в голосе Венеры, хоть он и казался небольшим почти до начала сцены угасания, есть что-то захватывающее. Однако такой чистоты в голосе, как, например, у Альбины, как сначала казалось, у Венеры нет. Дальше было, естественно, E strano. И сначала Венера своим пением (в первую очередь приятным, но не очень чистым тембром) мне напомнила исполнение Печниковой, находившейся 31 декабря в хорошей форме. Но у Венеры, в отличие от Печниковой, не было этой ужасной тремоляции, было заметное вибрато (в середине первого акта постановки особенно), но оно было скорее красивым, чем нет. А ближе к концу арии Венера очень порадовала исполнением пассажей стаккато: из певиц, которых я живьём слышал, более красиво, более легко в различных ариях их не пел никто, кроме одной исполнительницы. Можно сравнить и финал первой картины в исполнении Альбины и Венеры: Альбина, допев арию, падает без чувств, а Венера убегает. Справа от меня в первом ряду ложи сидел молодой человек, который, слушая оперу, делал пальцами правой руки движения, присущие дирижерам. Я решил, что он на дирижера учится. И он Венере аплодировал очень эмоционально, а он, наверно, хорошо в музыке разбирается.
Во второй картине Венера Гимадиева прибавила в сравнении с первой. Или просто я привык к её голосу. Несмотря на то, что мне до самого начала последней картины её голос казался небольшим, певицу всегда было совершенно нормально слышно, за исключением одной фразы в начале второго акта на пианиссимо. Разнообразие в динамике у Венеры было, хоть чуть менее потрясающее, чем у Альбины. В целом дуэт с Жермоном был исполнен очень хорошо, голос стал казаться более чистым, чем в начале, и проникновенным. Каждая фраза, спетая исполнительницей главной партии, теперь вызывала очень сильные эмоции.
В третьей картине, особенно в её финале, Венера Гимадиева заполняла зал очень красивым и мягким звуком, интерпретация октета исполнителями второго состава показалась также очень интересной. Но самое сильное впечатление произвела последняя картина. Возможно, вокал Альбины Шагимуратовой и был как бы более безупречным (не знаю, как более точно выразиться), но то, как поет сцену угасания Венера Гимадиева, вызывает, возможно, даже ещё больше эмоций (несмотря на то, что исполнение днем ранее этого фрагмента оперы мне в течение суток казалось лучшим на моей памяти). И недостатки в пении Венеры были крайне незначительны: голос уже совершенно перестал казаться небольшим. Разве что несколько нижних нот в третьем акте прозвучали чуть менее ярко. Такого эмоционального исполнения Addio del passato я не слышал прежде, пожалуй, ни у кого. Всё остальное, что поется позже – тоже было спето прекрасно. А как проникновенно прозвучала даже вот одна фраза: «Альфред, любимый, подойди поближе, послушай» (я так и нашел, как она пишется на языке оригинала, видимо, итальянское либретто я нашёл какое-то сильно сокращенное). И в последнем монологе Венера прекрасно передала состояние и чувства своей героини – и это при меньших возможностях голоса, чем у предыдущей исполнительницы – такими явлениями я могу только восхититься ещё больше. Конечно, обидно, что в самой последней ноте проскочила тремоляция – единственный раз за всю оперу, но в такие трагические моменты опер уже совершенно не хочется задумываться о подобных дефектах.
В целом состав в четверг показался даже более ровным, чем в среду. Альфред (
Наговицын) очень порадовал. Всю партию спел очень ярко, наполненным и достаточно чистым звуком. У него в голосе не было никаких шероховатостей, звук тянулся очень хорошо. Конечно, он понравился не безумно, но это был один из лучших Альфредов на моей памяти. Как мне рассказали, в субботу Наговицын терялся на фоне оркестра (по крайней мере так казалось из партера), но в четверг ничего подобного не было и в помине.
Эльчин Азизов наглядно показал, что не только Ладюк может спеть Жоржа Жермона. Тембр у Азизова, конечно, чуть более бедный, но голос всё равно очень интересный и наполненный, длинные ноты в конце арии хоть и не гениальные, но всё равно очень яркие, тоже, как и у Альфреда, никаких существенных недостатков. Прекрасное исполнение арии Жермона и всего остального. Отличное попадание в роль.
Теперь хочу сказать пару слов об Аннинах. Первый раз была
Ирина Удалова и для этой партии спела нормально, только, конечно, в диалогах с Виолеттой разница в классе
в глаза в уши бросалась, но к этому опытные любители «Травиаты» уже привыкли.
Елена Околышева, горничная Венеры, сначала – в небольшом дуэте с Альфредом – звучала уж слишком крикливо – уж сколько Аннин, как и Виолетт, я слышал – такого недостатка не было настолько заметно никогда. Однако потом Околышева стала звучать, как вполне обычная Аннина – от исполнительниц этой небольшой партии слушатели и не ждут ничего необычного.
Флора оба раза была одна и та же –
Ирина Долженко. Она была лучше Ксении Вязниковой, но очень уж ненамного. Голос слишком жесткий. И многие звуки проваливаются. Конечно, Флора поёт даже меньше, чем Аннина, и в отличие от высказываний «пойти на Золушку ради Клоринды» или «на Пиковую даму ради Полины» (которые мне, в отличие от предложившей их Джанни Скикки, кажутся правомерными, фраза «Пойти на Травиату ради Флоры» мне кажется полным бредом и даже оксюмороном. Однако я могу назвать Флору моей мечты, которая, естественно, достойна несоизмеримо более серьёзных ролей, чем Флора. На мелкие мужские партии в любимой «Травиате» я по сложившиеся традиции внимания не обращаю – хочу сосредоточиться на исполнителях более крупных партиях и на музыке оперы.
Выкладываю фотографии с поклонов после исполнения «Травиаты» 9 января.
Фотографии можно увеличить щелчком мыши.
А вот фотографий с Венеры я не привезти не смог, потому что аккумулятор фотоаппарата был забыт
на Земле дома.
