04 февраля 2013
Журнал "Коммерсантъ Власть", №4 (1009), 04.02.2013
Признак оперы
Театр "Новая опера" проводит сезон под руководством нового директора. Возможно, уже скоро станет понятно, изменит ли это назначение конфигурацию столичных оперных сцен.
Так получилось, что история московских оперных театров новейшего времени добросовестно отзывается на историю большую, гражданскую. Сначала, еще в последние месяцы существования СССР, вдруг выяснилось, что привычная ситуация, в которой дуэту Большого и Музтеатра имени Станиславского и Немировича-Данченко альтернативой может быть разве что Камерный театр Бориса Покровского, не неизбежность. Режиссер Дмитрий Бертман основал "Геликон-оперу", дирижер Евгений Колобов, рассорившись с Музтеатром, основал труппу под совсем уж демонстративным названием "Новая опера", и если противопоставлять официозной картине "лихих девяностых" какие-то трогательные воспоминания, то атмосфера тех оперных начинаний очень к месту: тесные площадки, случайные деньги, но зато романтика, свобода духа, неизведанные произведения и немыслимые трактовки. В пору лужковского расцвета театры начали бурно строиться. А потом наступило время, когда и новенькой сценой все обзавелись, и романтика повыветрилась, потому что нынешний избалованный зритель не чета голодному меломану образца 1992 года, которому все равно сравнивать-то не с чем.
Десять лет "Новая опера" живет без Евгения Колобова. Когда он умер, довольно быстро стало понятно, что без его артистической воли из театра никак не получается того, что можно назвать брендом. Хотя, казалось бы, есть щеголеватое здание, есть финансирование, есть в репертуаре колобовские постановки, и преданная публика тоже есть. Да и хорошими — подчас даже исключительными — голосами труппа не была обделена. В первые послеколобовские годы театр позволял себе довольно громкие эксперименты, и, хотя некоторые из этих затей вроде дебютов на поприще оперной режиссуры Юрия Грымова (с "Царской невестой") и Романа Виктюка (с "Искателями жемчуга") ничего, кроме недоумения, не вызывали, именно "Новая опера" несколько раз подряд зазывала в Москву мэтров оперной режиссуры из дальнего и ближнего зарубежья — Ахима Фрайера, Андрейса Жагарса, Йосси Вилера и Серджо Морабито. Но рядом запросто могли оказываться немудрящие постановочные изделия в жанре "спешно и дешево", и даже сравнительно недавний приход ответственного и динамичного дирижера-варяга Яна Латама-Кенига не уберег театр от появления вопиюще стыдных поделок наподобие "Летучей мыши" или "Каприччо".
Перемены театру сулили уже давно: в кулуарах то обсуждали якобы грядущее объединение "Новой оперы" с Музтеатром Станиславского (оба театра — муниципальные), то прочили в новые руководители Василия Бархатова. Но в результате, после того как предыдущий директор театра Сергей Лысенко был уволен под глухие разговоры о нерациональном использовании бюджетных средств и творческих разногласиях, московский департамент культуры сделал выбор в пользу совсем неожиданного персонажа — Дмитрия Сибирцева, пианиста, предприимчивого продюсера, создателя проекта "Тенора XXI века".
Громкие кадровые перестановки в столичных драматических театрах многие прочли как глобальную переоценку ценностей и атаку на святыню русского репертуарного театра. В случае "Новой оперы" ожидания менее апокалиптические. К большим федеральным театрам так просто не подступишься — чего доброго кислотой плеснут. Но зато есть теоретическая надежда на то, что, хотя бы на муниципальном уровне, оперную жизнь можно попытаться организовать постижимым образом.
Сергей Ходнев
Подробнее:
http://www.kommersant.ru/doc/2105158----------------------------------------------------------
Журнал "Коммерсантъ Власть", №4 (1009), 04.02.2013
"Проще всего поставить "Онегина" и получить полный зал"
http://www.kommersant.ru/doc/2105155 В театр "Новая опера" назначен директором Дмитрий Сибирцев. О том, как он собирается вернуть театру былую известность, с ним поговорил корреспондент "Власти" Сергей Ходнев.
Как вы представляете себе ваши первоочередные задачи в театре? Это менеджерские проблемы или вопросы художественного руководства тоже?
Пожалуй, прежде всего менеджерские. Но, конечно, я не следить за количеством работающих лампочек и за уборкой снега пришел, для этого в администрации должны быть другие люди. Половина труппы мне знакома как исполнители, многим артистам я сам и аккомпанировал на конкурсах и на концертах, звал в свои собственные проекты. Так что у меня изначально были представления о возможностях труппы, о том, как можно грамотно их использовать. Но и, скажем так, болевые точки театра я тоже себе представлял. Может быть, пришло время что-то изменить и взглянуть на театр новыми глазами, используя те плюсы, которые есть. Да не обидятся на меня руководители других театров, но у нас замечательный оркестр, замечательный хор, есть великолепные солисты, которых все чаще приглашают и в Большой, и за рубеж.
И что бы вы отнесли к болевым точкам?
Наверное, одна из главных проблем была в планировании. Театр составлял афишу всего на пару месяцев вперед, и сейчас мы с этим боремся, потому что так невозможно работать. То и дело получается так, что наши звезды не могут петь у нас, потому что у них в те же сроки выступления за границей — на Западе, естественно, все планируют сильно загодя, и это нормальная практика. Потом, были ошибки репертуарного характера, когда выходило так, что в разных театрах в один год ставились одни и те же оперы. И не всегда постановка "Новой оперы", скажем так, получалась сильнее, чем в "Геликон-опере" или в Театре Станиславского. Или вот, когда я пришел в театр, я с ужасом узнал, что в декабре в театре премьера "Трубадура".
Почему с ужасом?
Для менеджера это просто крах. Декабрь — самый ходовой месяц для продаж, публика активно идет в театр, причем на любые спектакли, и в это время на две недели закрывать сцену и уходить на репетиционный период — это катастрофа. Тем более что премьера была назначена на 16 декабря, и в тот же день должна была быть премьера любимовского "Князя Игоря" в Большом.
Которая не состоялась.
Это другой вопрос. Но мы же прекрасно понимаем, что, если бы она состоялась, абсолютно все пошли бы на Юрия Петровича, а не на нашего "Трубадура".
Как вам кажется, должен быть у "Новой оперы" какой-то специалитет — скажем, свой фирменный репертуар?
Я бы хотел сделать театр не просто максимально известным, но и максимально открытым для всех. Конечно, я человек, воспитанный советским оперным театром 70-80-х годов, у меня есть соответствующие вкусовые предпочтения. Но я же понимаю, что кто-то идет на Верди и Чайковского, кому-то интересно другое, и поэтому у нас будут и Рихард Штраус, и Вагнер. Наверное, и Прокофьев. Может быть, Бриттен. А еще будут современные оперы. Кстати, вы себе не представляете, сколько в России сейчас пишется опер, это потрясающе! У каждого композитора в столе лежит хотя бы одна. И все, как теперь выясняется, просто мечтают их увидеть на сцене "Новой оперы".
И что, вы уже выбрали что-нибудь?
У нас есть проект, связанный опять же с именем Юрия Петровича Любимова. Это опера, которую на днях, я надеюсь, уже начал писать для нас композитор Владимир Мартынов. Называется "Школа жен".
Неужели по Мольеру?
По Мольеру, да. Будет интересная постановочная бригада, помимо Юрия Петровича: сценография Зиновия Марголина, хореография Елены Тупысевой. Если все сложится, в мае 2014 года мы должны выпустить премьеру.
А как сейчас принимаются художественные решения в театре, коллегиально или единолично?
Я бы сказал, что решения принимаются коллегиально, а ответственность единоличная. Да, у нас существует художественная коллегия, но полномочия у нее скорее совещательные.
Ян Латам-Кениг остается главным дирижером?
Да, он обязательно готовит в сезон одну премьеру от начала до конца. Всего в год он проводит 14-15 спектаклей, делает две новые концертные программы. И еще мы договорились, что он будет принимать участие в наших гастролях. Это много, но он очень энергичный человек. И очень инициативный. То, что он, придумывая свои программы, старается познакомить публику с не очень известными у нас произведениями, очень важно, и я даже готов идти на то, что не всегда эти программы сразу начинают собирать зрителей. Мы должны хорошим исполнением и правильным пиаром привлечь публику и на это. Естественно, проще всего поставить "Евгения Онегина" и автоматически получить полный зал. Но мы легких путей не ищем. Кроме того, это Латам-Кениг настаивал, чтобы мы поставили "Тристана и Изольду" Вагнера, оперу, которая никогда не ставилась в Москве и с которой можно куда-то выехать и показать, что русские артисты тоже могут делать вагнеровские спектакли.
И вы ставите?
Да, премьера должна быть 19 мая. Конечно, будет неимоверно сложно. Но как директор я обязан эту затею поддержать, пусть даже как музыкант я имею право сомневаться.
А что станет первой постановкой, где все решения будут уже исключительно на вашей ответственности?
"Пиковая дама". Даже при том, что это название витало в воздухе еще до моего прихода. Во-первых, оно прекрасно соответствует моим собственным пожеланиям, а во-вторых, я тут уже имел возможность влиять на решения, касающиеся постановочной команды. Я согласился с тем, что этот спектакль будут делать режиссер Юрий Александров и наш художник Виктор Герасименко. Юрия Исааковича не надо представлять, он по всей стране ставит огромное количество спектаклей...
В том числе и "Пиковую даму".
Да, но он очень по-разному ее делает, посмотрим, какой вариант будет у нас. Все-таки есть художник, с которым они должны договориться. И к тому же я могу влиять на музыкальную сторону. Принято решение, что этот спектакль будет ставить приглашенный дирижер, это будет Александру Самоилэ, который сейчас возглавляет Одесскую оперу. И пройдет кастинг на главные партии. Причем спектакль будет в конце ноября, а прослушивание — уже 24-25 февраля. 1 марта мы уже выпускаем предварительную афишу спектакля с указанием исполнителей, подписываем контракты. И я надеюсь, что это будет первый случай, когда в "Новой опере" — репертуарном театре — мы сможем дать минимум пять спектаклей подряд.
Почему это театру необходимо?
Я вам отвечу, во-первых, как несостоявшийся вокалист и как человек, который очень много работает с вокалистами. Настроить голос на одну и ту же партию гораздо удобнее, чем сегодня петь Чайковского, а завтра Верди.
Если не приходится несколько дней подряд петь Германа.
Ну, можно петь через день. Потому что если человек месяц занимался только Германом перед этим и настроил свой голос, ничего с ним от этого не случится. А вот если он сегодня поет графа ди Луна, а послезавтра выходит петь Томского, то что-то одно у него получится хуже. Это закон. Второе: оркестр, который только выигрывает, если он несколько вечеров подряд исполняет одну вещь. Третье: у нас есть спектакли, где декорации надо монтировать день-полтора, то есть сцена простаивает, если мы не даем спектакль блоком.
О современной опере вы сказали, а будет ли старинная музыка?
Обязательно. На следующей "Крещенской неделе" мы представим проект, который называется Dido: "Дидона и Эней" Перселла и музыка Майкла Наймана — то, что недавно в концертном варианте делала Пермская опера. У нас будет своя собственная сценическая версия. И, конечно, будет Моцарт. Если мы снимаем с репертуара "Волшебную флейту" в постановке Ахима Фрайера, которая уже развалилась и в чем-то стала неактуальна, значит, мы обязаны обеспечить певцов возможностью работать с этим стилем.
На какой срок вы подписали контракт?
Вообще-то пока на год, потому что я привык оставлять себе пространство для маневра. Но сейчас я понимаю, что могу говорить о каких-то солидных перспективах, и настроен на серьезную работу именно здесь. И список премьер я примерно расписал уже до 2017 года.
Сергей Ходнев
