А я сходил послушать вживую. И, надо сказать, концерт из третьего тура вышел, на мой взгляд, очень недурной: кого послушать — было. Жаль только, не начали это четырехчасовое мероприятие на час раньше, в 18-00: и зрители бы всех послушали, и певцам из в конце списка петь было бы полегче. А так, пришлось уйти, трех с половиной человек не дослушав.
По ходу «пьесы» делал кое-какие заметки; сейчас попробую их расшифровать и в расширенном виде (по принципу «краткость сестра таланта») представить вашему вниманию. Единственное: учитывайте, что мои впечатления субъективны и получены в режиме «он-лайн», а не после десятикратного прослушивания и анализа записи. Т.е. против т.н. объективной реальности могу погрешить.
Кроме того, у меня не такой богатый запас слов, как у известного критика Игоря Корябина, поэтому не ждите выписанных красочным канцеляритом подробных характеристик наподобие
ощущения чувства фактуры вокального материала,
статуарной неповоротливости вокальной эмиссии или
точности интонационного посыла при исполнении
вердиевского баритонального пласта.
Тем более что представленный баритональный пласт был скорее леонкавалловским. Впрочем, обо всём по порядку.
Итак, третий тур начался с соло Владислава Пьявко, который с места и без микрофона представил своим громким голосом всех членов жюри, состоящее преимущественно из теноров. Певец обосновал этот факт тем, что таким образом он доказывает «расхожее» мнение, что «Пьявко терпеть не может теноров».
Но были, конечно, и другие голоса. Из мужских — огромных размеров белорусский бас Олег Мельников; прекрасный в прошлом баритон, а ныне профессор лос-анджелесского университета Владимир Чернов с неизменно спадающими до плеч прядями волос, ныне изрядно уже поседевших; а также баритон Аркадий Володось, отец, я так понимаю, одноименного пианиста.
Конкурсанты выступали в алфавитном порядке. По этой причине мне не удалось вживую послушать самого голосистого героя «Большой оперы» Бадрала Чулуунбатара (уж больно поздно он должен был выступать), но зато я надежно попадал на самую спорную героиню того же конкурса — Василису Бержанскую, ибо она благодаря своей фамилии выступала первой. Хотя, с другой стороны, выступать первым номером, наверное, не очень выгодно.
Итак,
Василиса Бержанская исполнила сцену таяния Снегурочки и арию Джульетты из понятно каких опер.
Она появилась в платье какого-то слишком уж, скажем так, летнего фасона для столь высокой сцены, но зато без кошмарной прически работы мастеров-парикмахеров с телеканала «Культура».
Что можно сказать про голос? Да, Холлендер прав: лирическое сопрано. Но наиболее выгодно звучит в чуть более жестком варианте, т.е. на форте. Когда не на форте — не очень звучно, хотя в целом всё слышно. Низы слышно только при очень тихом оркестре. Громкие верха — нормально, но не шедевр, тихие — хорошо, но «съезды» вниз с тихих верхов — неаккуратны. Два негативных момента: не очень хорошая дикция; неоднородное формирование гласных, по крайней мере в высокой тесситуре (один пассаж может звучать очень пестро: быть что-то узковато, что-то широковато, открыто, скруглено).
Впечатление от исполнения. Вот мы (я) смеемся над стилем критика Корябина, а зря — иначе-то ведь и не скажешь: «природными возможностями своего лирического голоса ввести меня в меломанский транс певица так и не смогла».
Т.е., короче говоря, неплохо, но не более того. (Вскоре после своего выступления Василиса появилась в зале, а второе отделение слушала рядом со своим наверное уж старым знакомым Дмитрием Бертманом.
)
Следующим выступал российский бас
Дмитрий Григорьев — ученик бывшего солиста БТ баритона Сергея Москалькова. Москальков утверждает, что Дмитрий не так давно занимается, чуть не с нуля, а уже так продвинулся, что на конкурсах места берет, а в скором будущем, так вообще... Вполне возможно. Пресловутые природные возможности голоса у него действительно хорошие: тембрально красивый бас. Но это очень хорошо видно и слышно, что опыт у него небольшой. Хотя выбранные им произведения — ария Руслана и ария короля Филиппа — явно подразумевают, что исполнитель вокально родиться должен бы, по идее, явно не вчера.
Дмитрий занимается по системе знаменитого советского баса Александра Веденикова (певца, конечно, выдающегося, но голосом обладавшего — просто страшенным, если сравнивать с какими-нибудь элегантными басами-кантанте). Так вот, видимо, по заветам Вдерникова-Москалькова, Дмитрий хорошо освоил такое основательное басовое грудно-утробное звукоизвлечение (надо сказать, гораздо более приятное, чем у самого Ведерникова). Однако голосу явно не хватает того, что называют пением в резонатор, т.е. попросту говоря голос не очень звучен, в зал продирается с трудом, на низах глух, позиционно (а следовательно, и интонационно) низковат (местами). Т.е., грубо говоря, чисто вокально Дмитрию еще ой как есть куда расти. Как минимум, мощи и полетности при его красивом тембре хотелось бы побольше.
Что касается исполнения, то здесь опять-таки слышно, что были представлены явно не годами впетые вещи. Небрежностей было, на мой взгляд, достаточно, особенно в быстрых местах в Руслане. На каком языке они были спеты, также осталось загадкой (это к вопросу о дикции).
Арии выбраны длинные (Филипп еще и с длиннющим вступлением: стой себе отдыхай, набирайся сил
), а сказать певцу в них пока особо нечего. Да он, кажется, и не пытался, и виду особого не подавал: стоял эдак скромненько, почти неподвижно, или, выражаясь высоким корябинским штилем,
статуарно, и «докладывал» нам Глинку и Верди. О чем были эти арии, я думаю, не понял не только я, но даже и сидевший неподалеку Дмитрий Бертман (жаль, ему, как в «Большой опере», слова не дали, а то он бы высказался
).
Короче говоря, выступление на общем фоне среднее, хотя, повторюсь, сам певец, возможно, очень перспективный и талантливый, просто опыта мало. Ни голосом, ни внешними данными он не обделен, остается только работать, работать и работать (примерно как завещал нам великий Ленин
).
Как ни странно, многие вокально-исполнительские претензии к Дмитрию Григорьеву были сняты следующим же исполнителем — басом из Монголии по имени
Бат-Эрдэнэ Доржцэдэн. Этот, по сравнению с Григорьевым довольно щуплый и невыский (по росту), бас пел эмоционально, в резонатор, с хорошим русским произношением. И, соответственно, звучал, пусть и не более басовито, но зато куда ярче и интереснее. Он уверенно и свободно держался на сцене, пытался даже какую-то актерскую игру изобразить.
Бат-Эрдэнэ довольно удачно исполнил арию Кончака. И низкая фа на слове «булат» вполне себе прозвучала (у Григорьева с его глухими низами так бы не получилось). Вторая ария — «Клевета» — произвела несколько меньшее впечатление, поскольку голос певца на быстрых пассажах постоянно утопал в оркестре. Но в общем и целом, как говорится, очень неплохо выступил.
Кстати говоря, зал довольно чутко откликался на качество исполнения. Без всякого жюри можно было определить, кто пел лучше, кто хуже — просто замеряя уровень и продолжительность аплодисментов и отмечая количество криков «браво».
Далее на сцену вышел украинский тенор
Валентин Дытюк. Крупный, полноватый, в каком-то дурацком пиджаке, в очках — просто какой-то Степанович или Гарри Поттер переросток.
(если издалека смотреть) Но вы меня извините — вот это тенор так тенор! Что стало ясно, стоило ему только рот раскрыть. Голос тембрально, мне кажется, больше лирический, но о-очень звучный и при этом не резкий (лирико-спинто, наверное, типа Соловьяненко). Причем тенор правильный — который расцветает на верху, а не угасает (как большинство).
От си бемоля в Recondita armonia аж весь зал звенел. Ну собственно, от этой арии слушателям больше ничего и не надо, кроме того, чтобы понять, что вышел тенор и засандалил си бемоль. Всё это было выполнено по высшему разряду. Под бурные аплодисменты и крики браво.
Далее была каватина Владимира Игоревича, претензий к которой тоже особо и не предъявишь (хотя бы потому, что, как говорили на «Большой опере», поет тенор; и хорошо поет : ) ) Из мелких недостатков: певец явно больше любит форте, чем пиано (что и неудивительно), слегка ширит верхние ноты, финальное «приди» прозвучало отлично, но, кажется, с какой-то долей неуверенности, коротковато.
В целом это было самое яркое выступление и самый яркий (во всех смыслах) голос. Когда Валентин ушел за кулисы, аплодисменты некоторое время все еще оставались настолько бурными и продолжительными, что Пьявко встал и напомнил: «Друзья, у нас не концерт, а третий тур. Но все равно спасибо за аплодисменты».
Следующим вышел
Антон Зараев и, надо сказать, совершенно не потерялся на фоне блестящего тенора. У него приятный, ровный, довольно звучный лирический, как мне кажется, баритон. Хотя исполненные им вещи из репертуара для более густого тембра — Пролог из «Паяцев» и каватина Алеко.
Наиболее удачно получился Пролог. Высокую ноу (фа? соль?) взял, хотя она, такое ощущение, несколько по-теноровому прозвучала. Алеко вышел чуть хуже Пролога. Все-таки голос светловат для этой партии. Мне показалось, ария была спета немного однообразно, не без проблем с легато. Эмоциональный накал в полной мере передать не удалось, хотя певец очень старался и в целом оставил очень хорошее впечатление (одно из лучших в туре).
Шестым номером наконец-то вышла женщина — меццо-сопрано из России
Екатерина Корякина, исполнившая арию Иоанны из «Орлеанской девы» и песенку Эболи из «Дон Карлоса». Впрочем, я бы не сказал, что он выступила удачно. Хороший меццо-сопрановый тембр, но голос заглублен-закруглен, хотелось бы поострее, да больше «в зал». Пела скучновато, с плохой дикцией. Эболи спета крупновато в пассажах, не всегда точно и в целом тяжеловато для шутливой песенки.
После меццо выступила российское сопрано Наталья Кучина. Голос мягкий, небольшой, лирическое сопрано. Верхушки широкие, несфокусированные. Первым номером была ария Валли из оперы La Wally — небольшая и, по-моему, очень удобная ария для распевки. Распевалась певица перед длиннющим номером — письмом Татьяны. Хотя, по-моему, эта вещь не подходит для конкурсов: как раз из-за того, что нужно приковывать (удерживать) к себе внимание в течение длительного времени, что не просто. Особенно для голоса, который для Татьяны, имхо, легковат и постоянно теряется в большом оркестре. Коробов вроде старался ни с кем особо не громыхать, но тем не менее.
В целом певица спела может быть даже и неплохо, номер не просто отбывала, но, к сожалению, должного впечатления не произвела.
И снова мужчина:
Оюунцэцэг Хурэлбаатар (Монголия). Поет достаточно звучным и нарочито округлым звуком. Высокий бас, а как бы и не баритон, по ощущениям. Пел Сусанина и Дона Базилио. Для Сусанина голос легковат, округлые низы вообще не слышны. «Клевета» удалась лучше, хотя и здесь низы все потеряны. Но зато форте — оч.хор. Играл голосом: слова
piano, piano спел театральным шепотом,
sotto voce — вполголоса.
В целом нешедеврально, но очень добротно. Ну и как полагается у монголов, неплохой русский и довольно четкая дикция.
А теперь снова женщина: певица с ныне очень популярным среди российских сопрано именем Венера.
Венера Протасова. Хотя и внешне (певица из Казани) и по типу голоса она очень похожа не Гимадиеву, а на победительницу «Большой оперы» Салтанат Ахметову. Колоратурное сопрано. Голос кажется сначала тоненьким, а на самом деле оказывается вполне себе звучненьким. Очень живая и, можно сказать, задорная, певица. Поет на улыбке — не столько, может быть, в прямом, сколько в переносном смысле.
Каватину Людмилы спела неожиданно с отличной дикцией (обычно в колоратурных ариях не поймешь, чего поют), очень ярко, где надо сыграла голосом, где надо — мимикой и жестами. Верха — всё как полагается. Вальс Джульетты — просто блеск. Одно из лучших выступлений тура.
Дамир Садуахасов, лирический тенор из Казахстана. Певец, мягко говоря, некрупный по размерам, просто мальчишка какой-то. Но тембрально хороший чисто лирический тенор. Не такой громогласный как украинец, но тоже в достаточной мере звучный. Первым номером исполнял арию Ленского, которая не задалась с самого начала. Но не по его вине. Как мне показалось, чуть не на первом же аккорде оркестр вступил усиленно «вместе», перед вступлением певца подобным «унисоном» на одной из нот хрюкнули контрабасы, а в довершение всего дирижер взял такой быстрый (или во вском случае не подходящий именно этому певцу) темп, что певец запыхался уже на «Паду ли я стрелой пронзенный». В итоге он не всегда справлялся с легато, пел как бы на бегу, и в целом ария получилась какой-то суетливой, словно Онегин уже давно ждет и Ленскому нужно скорее допеть и срочно мчаться на дуэль. Фермата на «ты» в финальных «златых днях» прозвучала плосковато, на мой взгляд.
Реабилитироваться певцу пришлось на
Che gelida manina, и в принципе это ему удалось, ария прозвучала довольно прилично. Ближе к
high C я, по примеру Холлендера, принялся дирижировать, да и зал, было видно, сосредоточился и стал весь внимание... и певец оправдал.
Не Гедда, конечно, не Паваротти, плосковато чуток — но взял, ничего не скажешь.
В целом выступление оказалось чуть смазанным из-за Ленского, но тенор он неплохой, получше иных всяких прочих.
В заключение тура (в заключение для меня, жюри-то еще полчасика посидело) выступил российский баритон
Александр Суханов. Звонкий голос, громче, чем у Зараева, но и острее, т.к. всё — «в резонатор». Верха хорошие (за драмтеноровые даже сошли бы, по современным-то меркам).
Первым делом исполнил арию Онегина. Голос очень подходящий по тембру для этой партии. Да и спел — вполне подходящим образом. Хотелось бы, правда, побольше легато: были моменты — откровенно по слогам пел. В конце пошел вниз (Холлендер бы не одобрил). Но возможно, на пиано не умеет, а на форте нежелательно.
Далее должен был петь Пролог, но было уже пол-одиннадцатого, и я пошел домой. Впрочем, на лестнице, ведущей к гардеробу,
Si puo?... Si puo?... и т.д. было очень даже неплохо слышно (при закрытых дверях в зал).
В общем, певец хороший, голосистый. У Бертмана (они с Бержанской остались дослушивать) в театре таких нет.
