Интервью Сергея Редькина
http://www.nstar-spb.ru/articles/article_8612.html
СПБ МУЗЫКАЛЬНЫЙ ВЕСТНИК
25.12.2013
Сергей Редькин: «Занудам Сергей Сергеевич не по зубам»
Лауреатом VI Международного конкурса пианистов имени С. С. Прокофьева стал представитель Санкт-Петербургской консерватории Сергей Редькин, ученик С. М. Сандлера. Его бесспорное лидерство не вызывало сомнений ни у жюри, ни у публики с первого же тура.
— Сережа, поздравляю с блестящей победой! Расскажи, чего ты ждешь от конкурсов вообще и зачем в них участвуешь?
— Для меня конкурс — это в первую очередь отличный повод для творческого роста. Это очень полезная встряска: у меня есть определенная программа, есть определенная дата, к которой эта программа должна быть доведена до состояния, максимально близкого к совершенству. Так что конкурс в каком-то смысле помогает мне адекватно оценить свои возможности как музыканта, яснее увидеть свои слабые стороны, заново переосмыслить какие-то вещи, касающиеся исполнительства. Ну и конечно, конкурсы часто открывают перед музыкантами разные двери, как информационные, так и совершенно реальные двери реальных концертных залов, что тоже немаловажно.
— Что оказалось самым сложным в этом конкурсе?
— Самое сложное — грамотно распределить силы. Здесь все, как в спорте, — нужно, с одной стороны, суметь полностью сконцентрироваться на одном конкретном предстоящем туре, с другой — быть готовым пройти дальше и удержать планку в следующем. Очень часто приходится видеть, как талантливый музыкант блестяще отыгрывает первый тур, все называют его фаворитом, а потом у него сдают нервы и второй тур проходит уже не так радужно, а то и вовсе улетает под рояль. А недоученный концерт в финале — так это вообще классика.
Так что силы нужно начинать распределять заранее, а не после жеребьевки. Этот конкурс был для меня в чем-то проще остальных, потому что Прокофьев — тот музыкальный язык, на котором я в данный момент наиболее свободно разговариваю. Это моя первая и самая большая музыкальная влюбленность; все началось с «Мимолетностей», которые я играл в десять лет — сначала я разучил три или четыре, но мне они так безумно понравились, что я втихушку от педагога выучил все остальные. Потом было увлечение сонатами (они тогда произвели на меня такое огромное впечатление, что я сам написал две сонаты для фортепиано в такой же стилистике), потом симфонии, после переезда в Петербург — почти все оперы и балеты в Мариинке, многие смотрел по несколько раз… Да и сейчас на вопрос: «Ваш любимый композитор?», не задумываясь, отвечаю: Прокофьев.
— Если бы ты устраивал конкурс, то имени какого композитора?
— Во-первых, не думаю, что я стал бы заниматься организацией нового конкурса. Их сейчас такое количество, что гораздо важнее попытаться удержать престиж уже существующих, чем устраивать новые. Во-вторых, у каждого крупного фортепианного автора уже есть свой конкурс, так что мой, гипотетический, точно не был бы монографическим.
Если же пофантазировать, то я бы сделал конкурс с достаточно жестко регламентированной программой в первых турах — чтобы «прогнать» всех конкурсантов по самым разным эпохам и стилям. А в качестве финала — карт-бланш: сольный концерт с абсолютно свободной программой. Мне кажется, это было бы красиво. Впрочем, концерт с оркестром в качестве финала куда гуманнее — все конкурсанты к этому моменту уже настолько вымотаны и физически, и психологически, что далеко не все способны взять себя в руки и выдержать полноценное сольное выступление. А с оркестром играть значительно проще.
— Какие исполнители Прокофьева тебе импонируют больше всего? Пытался ли ты копировать кого-то из них?
— Я в процессе занятий чаще пытаюсь избавиться от лишних влияний, чем что-то скопировать. Копирование все равно неизбежно, особенно когда речь идет о каких-то культовых произведениях, которые играют все, вроде той же Восьмой сонаты Прокофьева. Слишком тяжел груз традиции, слишком велика слуховая инерция. Поэтому для меня гораздо большей радостью является найти в музыке что-то свое, логичное и убедительное, чем удачно «снять» какую-то понравившуюся деталь с чужой интерпретации. Для меня осознанное копирование — это уже творческая мини-капитуляция.
А в плане исполнителей — я не могу назвать какого-то конкретного пианиста, к которому надо идти за «истинным Прокофьевым». Тут все очень индивидуально, иногда нахожу чудные записи там, где не ожидал. Например, когда начинал учить Второй концерт, был под большим впечатлением от исполнения Северина фон Эккардштайна с финала брюссельского конкурса. Соколов с Восьмой сонатой поразил в свое время.
— Какими качествами, по-твоему, должен обладать «прокофьевский» музыкант?
— Тут все очень просто: по-настоящему любить музыку Прокофьева. Все остальное — следствия. Это, собственно, универсальное правило, которое распространяется на музыку любого другого автора. Необходим интерес к его личности, приличный слуховой багаж — не только в области фортепианной музыки, чувство стиля, чувство меры. Но это все придет само собой, если быть полностью погруженным в мир прокофьевской музыки.
У многих могут возникнуть сложности с прокофьевской лирикой. Она слишком чистая, там прямой чувственностью не возьмешь. А еще, мне кажется, нужно хорошее чувство юмора. Занудам Сергей Сергеич может оказаться не по зубам, даже в самых серьезных своих сочинениях.
— Что ты слушаешь кроме классики?
— Уйму самой разной музыки — и хорошей, и плохой. Плохая со временем надоедает, хорошая остается — такой вот естественный отбор. С детства остаюсь неистовым «битломаном», знаю все альбомы наперечет и, боюсь, перечислю по порядку «Эбби роуд» быстрее, чем «Зимний путь». Из ныне здравствующих коллективов в моем плеере чаще всего можно встретить следующие три: Radiohead, Blur и Wilco. Так что круг моих интересов в области поп-музыки довольно очевиден.
С джазом отношения у меня не сложились, слушаю очень редко — видимо, жанр часто провоцирует на бессмысленное демонстрирование технических навыков, что мне совсем не близко. Я вот предлагаю для этого отдельный термин — «флуд-джаз». Хотя в детстве я несколько лет занимался джазовой импровизацией, даже выигрывал какие-то конкурсы, и до сих пор иногда играю что-то для себя, но это все очень несерьезно. В электронной музыке, как мне кажется, зарыт гигантский потенциал, но мне пока какие-то убедительные результаты не встречались/
